продолжение. Начало здесь
Институт «добрачных свиданий». Между сватовством и уплатой калыма существовал так называемый период «добрачных свиданий» жениха и невесты (обычно в том случае, если выплата калыма растягивалась на какое-то время). Жених, избегая встречи с родителями и братьями невесты, мог приезжать к ней с визитами (күйөөлөп баруу) и с предварительного согласия родителей невесты даже оставаться на ночь.
По мнению Абрамзона С.М., «в посещениях невесты женихом у киргизов, имеющих место до главного свадебного пира - кульминационного пункта свадебного ритуала, следует видеть по существу начало собственно брака, возникновение брачных отношений, одобряемых общественным мнением и нормами обычного права». У южнокыргызских племен обычай күйөөлөп баруу, по наблюдениями Абрамзона С.М., не имел широкого распространения. С нашей стороны это вполне объяснимо более глубоким внедрением норм шариата на юге Кыргызстана, запрещающий любые формы добрачного общения между женихом и невестой.
Свадебные обряды. Только после уплаты калыма полностью, невесту увозили из отцовского дома. Нормами обычного права предписано, что «никто не имеет права не уплативши по договору калыма и обычных подарков, брать к себе невесту». Ее переодевали в нарядную одежду, переплетали косы, на голову одевали свадебный головной убор «шөкүлө», проводы сопровождались угощениями, песнопениями, зрелищами и другими «многочисленными обрядовыми действиями, восходящими как к древним социальным брачным институтам, так и к религиозно-символическим и магическим представлениям».
Кульминацией свадебных мероприятий становился приезд невесты в дом жениха, который также обставлялся множественными церемониями и обрядами – отко май салуу, «жолук салуу», «отко киргизүү» и т.п.
Самым торжественным моментом свадебного церемониала являлось нике кыую (бракосочетание). Нике кыую у кыргызов является прямым заимствованием норм шариата. В присутствии свидетелей со стороны жениха и невесты, священнослужитель (мулла) читает на арабском языке формулу бракосочетания сначала за невесту, затем за жениха. После прочтения формулы жениху и невесте, а также их свидетелям задается вопрос туттуңбу? (ты согласен, согласна), на что должен был последовать ответ туттум (согласен, согласна). Все свидетели бракосочетания должны выпить из пиалы глоток воды (никенин суусу).
Заимствование некоторых норм шариата и мусульманских обрядов (нике, талак и др.) в регулировании семейно-брачных отношений у кыргызов носило во многом формализованный характер, имплементация большинства обязательных для соблюдения брачно-семейных норм шариата в условиях кыргызского общества была невозможной, по причине существенного расхождения с традиционным образом жизни и установленными веками обычаями. К примеру, замена калыма махром привела бы к нарушению гармонии родственных отношений и отношений куда сөөк.
Приданое. Еще один брачный обычай, заслуживающий внимания - это наделение девушки приданым (сеп). В состав сепа входили домашняя утварь, одежда, украшения. Родственники невесты, получившие часть калыма, обязаны были участвовать в формировании приданого, выделяя невесте энчи - долю в виде скота. Приданое для дочерей готовили чуть ли не с самого рождения.
Несмотря на то, что по обычному праву приданое должно было уравновешивать стоимость калыма, оно могло быть меньше или больше калыма: «Размер приданого, состоящего обыкновенно из разного рода одежды, нарядов, кошем, принадлежностей хозяйства и денег, всегда соразмеряется с размером калыма, но всегда меньше его». В литературе есть сведения и о приданом, превышающем размер калыма. В любом случае материальной основой подготовки приданого выступал калым, который очень редко использовался родственниками невесты в целях собственной наживы.
Примерно через год после свадьбы невеста (теперь уже жена) вместе с родственниками мужа посещала свою родню (төркүлөп баруу) в качестве гостьи. Такие посещения также сопровождались взаимным обменом подарками. Например, мать невесты получала от сватов сүт акы (плата за материнское молоко) - дойную корову.
Бел куда и бешик куда. Разновидностями брачных союзов по сговору являются бел куда (сватовство еще не родившихся детей) и бешик куда (сватовство младенцев). Обычно такие отношения сватовства практиковались у друживших между собой семей и желающих укрепить эти связи через брак своих детей. Этот обычай значительно облегчал уплату калыма для несостоятельных семей, которая растягивалась до совершеннолетия детей.
Обручение малолетних не всегда имело благополучный исход. Часто возникали споры и тяжбы по поводу уплаченного калыма и полученного приданого, иногда обрученные дети, будучи взрослыми, отказывались соединять свои судьбы. Нормы обычного права устанавливали меры ответственности за нарушение брачного сговора. Например, Эреже кыргызско-казахского съезда биев 1908 года определило, что если «лицо, состоящее в сватовстве, выдаст свою просватанную дочь за другого, то он обязан сверх полученного им калыма уплатить еще 18 голов разного скота. Если просватанная дочь умрет до совершеннолетия, то ее отец обязан, если имеет, выдать вторую дочь, а если не имеет, вернуть 2/3 уплаченного калыма».
Мы рассмотрели основные этапы самой распространенной формы заключения браков у кыргызов – жакшылап алышуу (брака по сговору), за редким исключением большинство таких браков были калымными.
Безкалымные браки. Обычному праву кыргызов известны и так называемые безкалымные браки. Самое раннее упоминание о безкалымном браке содержит Суджинская надпись, повествующая о подвигах кыргызского буюрука: «Я был богат. Моих загонов для скота было десять. Скота у меня было без числа». При перечислении его благих дел указывается: “Я сыновей своих наделил домохозяйствами. Своих дочерей девиц я выдал без выкупа». Через такие безкалымные, но престижные браки, укреплялся военно-политический союз племен. Именно поэтому для этого властителя выдача замуж троих дочерей без взимания калыма была показателем общественного престижа, достойным упоминания на мемориальной стеле.
Безкалымным брак мог быть и в том случае, если женщину отдавали в качестве подарка или заложницы. В случае женитьбы на женщине, захваченной в бою как трофей, калым, естественно, также не уплачивался. «Известно, что из каждого победоносного похода Чингис-хан возвращался с новой женой. Жены от побежденных – признак заключения политического союза (тангутская, чжурчженьская жена) и покорности или, выражение превосходства».
Аналогичные факты безкалымного брака содержатся и в эпосе «Манас» - свою первую жену Караборк дочь Кайыпа Манас захватил в бою в качестве трофея, вторая жена Акылай дочь хана Шоорука досталась Манасу в качестве «куна» за убитых в бою воинов:
«Хотя имеешь две жены.
Но в тридцать лет ты холостяк.
Ты к ним не сватался никак,
И не ходил к ним как жених,
Калым ты не платил за них.
А может быть, наш высший бог
Тебе потомства не дает
За то, что ты, ведя войну
Не взял законную жену?» - спрашивает Манаса Алманбет.
Эта информация еще раз свидетельствует о том, что по обычному праву в полной мере легитимным считался брак по сговору с выплатой калыма. В безкалымном браке женщина в большей степени была ущемлена, в силу отсутствия покровительства со стороны своих родственников, хотя ее дети были уравнены в правах с детьми от законных браков.
В некоторых случаях безкалымный, но вполне законный брак заключался, если жених был безродным или же его родственники были не в состоянии уплатить калым. Соглашаясь на такие условия, родственники невесты шли навстречу чувствам и желаниям молодых. Подтверждением этому служит кыргызская пословица: «Калыңсыз кыз болсо да, каадасыз болбойт» (Невеста бывает и без калыма, но без соблюдения обычаев не бывает). Не уплативший калым жених жил в семье свой невесты, отрабатывал определенное время калым или же оставался навсегда. Таких мужчин презрительно называли күч күйөө (примак).
Умыкание невесты. Следующая форма брака, нашедшая свое отражение в обычном праве кыргызов – брак путем похищения девушки (ала качуу). Умыкание, брак захватом, уводом, женокрадство, похищение женщин - первобытная, весьма распространенная еще доныне форма брака, при которой брачный союз устанавливался путем насильственного (фактически или притворно) захвата женщины.
Л.Я. Штернберг особо отметил, что "никогда и нигде насильственное фактическое умыкание не было регулярным способом заключения брака, оно всегда было лишь дополнительной, экстраординарной формой брака".
В науке существует мнение, что заключение брака путем похищения является древнейшей формой брака, известной всем народам мира.
Сведения о распространенности похищения (умыкания) невесты у кыргызов носят разноречивый характер. В частности, Кожоналиев С.К. пишет о широкой распространенности похищения в кыргызском быту, противоположным является мнение Абрамзона С.М.: «Умыкание, как форма заключения брака, встречалось в прошлом довольно редко».
Мотивы умыкания были различны. Одним из самых распространенных являлась уверенность в безуспешности сватовства, в то время как невеста очень нравилась или брак с ней представлялся очень желательным из престижных или материальных соображений. Более уважительным мотивом считалась месть за неудачное сватовство. Похищение производилось как с согласия невесты, так и без него (насильственное похищение).
С точки зрения обычного права насильственное похищение девушки рассматривалось как нанесение тяжкого оскорбления ее роду и часто становилось причиной крупных межродовых распрей. «Как видно, похищение женщины и в прошлом считалось посягательством на ее свободу и достоинство, а также посягательством на достоинство ее родителей и обидой всему роду» - констатировал Кожоналиев С.К.
При насильственном похищении большое значение имели его последствия. Если две стороны не приходили к консенсусу, то согласно нормам обычного права похититель платил аип (штраф). Например, по Эреже населений Иссык-Кульского и Джаркентского уездов от 1889 года размер аипа составлял 8 лошадей и 1 верблюд, по Эреже Токмакского чрезвычайного съезда 1893 года аип составлял до девяти голов скота с верблюдом, по Эреже Атбашинского участка биев за похищение дочери богатого кыргыза аип уплачивался в 50 голов скота (начиная с верблюда), а за похищение у бедного -9 голов скота, по Эреже Пржевальского чрезвычайного съезда 1907 года за похищение дочери почетного лица уплачивался аип - 40 голов скота во главе 1 верблюда, за дочь кыргыза среднего сословия - 20 голов скота во главе 1 верблюда, за дочь кыргыза низшего сословия - 15 голов скота.
Если же сторонам удавалось договориться, помимо аипа сторона жениха уплачивала калым.
Нередко похищение устраивали с согласия невесты. Это происходило в тех случаях, когда родители по различным соображениями не разрешали своей дочери выйти замуж по ее желанию. Обычно в таких ситуациях родители девушки были вынуждены дать согласие и конфликт разрешался мирно, выплачивался калым и брак принимал законную форму.
Анализ Эреже чрезвычайных судов биев показывает, что бывали и случаи похищения уже просватанной чужой невесты. Пунктом 4 Эреже Атбашинского участка биев установлено: «Виновный в похищении просватанной девицы или в выдаче таковой незаконному жениху подвергается штрафу в 30 голов скота (начиная с верблюда) и уплате законному жениху уплаченного им за невесту калыма».
Эреже Токмакского чрезвычайного съезда 1893 года установлена более строгая мера ответственности, в аналогичных случаях похититель приговаривается не только к уплате жениху калыма и аипа, но и расходов по сватовству, а также должен возместить отцу невесты расходы на подарки и сватовство. Если родители девушки были причастны к ее похищению, то уплата половины аипа ложится на них, кроме этого они обязаны найти жениху другую невесту. Если похищенная невеста пожелает вернуться и выйти замуж за первого жениха, то похититель платит только штраф от одной лошади с халатом до девяти голов скота.
Не исключались и факты похищения замужней женщины. В таких случаях, если женщина возвращалась к прежнему мужу, похититель платил аип (по разным Эреже от 15 до 60 голов скота), если же муж отказывался от нее, то кроме аипа мужу женщины похититель обязан был вернуть уплаченный за нее калым.
Такая широкая регламентация норм обычного права, устанавливающая ответственность за похищение женщины в Эреже, свидетельствует о широком распространении у кыргызов фактов заключения брака через умыкание, что вполне подтверждает мнение Кожоналиева С. на этот счет. При этом под влиянием российского законодательства и по мере усиления стратификации общества наказание за похищение женщин все более ужесточалось.
Полигамия, или если быть точнее полигиния (многоженство) как социальное явление существовало у кыргызов с древнейших времен. На это указывают рунические памятники и материалы кыргызских генеалогий. Ислам, широкое распространившийся у кыргызов в XVI-XVII вв., лишь санкционировал существовавшее у кыргызов многоженство. Обычное право в отличии от шариата не устанавливало предельное количество жен, но, как известно, многоженство практиковалось в имущественно состоятельных семьях.
Материалы этнографических исследований свидетельствуют о распространении среди кыргызов бигамных браков (двоеженство). В «классических» полигамных семьях жены одного мужа жили в одной юрте. Хозяйкой дома считалась старшая жена (байбиче), на ней лежал общий надзор за хозяйством, она же выполняла отдельные работы, которые сама выбирала, прочие распределяя между остальными женами (токол).
Обычно старшая жена пользовалась некоторыми привилегиями, причем субординация старших и младших жен не зависела от индивидуальных предпочтений мужа-многоженца той или иной жене, а была предопределена по нормам обычного права принципом первенства-старшинства.
Муж мог быть более внимательным к какой-либо из жен, но не имел права изменить или вовсе отменить иерархический порядок полигамной семьи - главенства первой жены и подчинения ей остальных жен. Определенные преимущества имели и дети от первых жен.
Например, Чингис-хан имел до пятисот жен и наложниц, но только пять из них были главными женами. Из их числа только одна, Борте, была самой почтенной и старшей. Жены и наложницы Чингис-хана носили почетные титулы хатун и бики (госпожа, ханша), главные жены- хатун-и бузург (старшая госпожа), а старшая жена – хатун-и бузургтар (великая госпожа). Большим почетом, чем остальные дети Чингис-хана, пользовались четыре сына, рожденные от старшей жены Борте и только они стали родоначальниками алтын урука (золотого рода) и правителями улусов. Сыновья от других жен и наложниц вошли в число аристократии и получили определенную долю наследства.
Формы расторжения брака у кыргызов, так же как формы заключения брака, имеют свои особенности.
Брак расторгался со смертью одного из супругов, но это отнюдь не означало распад семьи. По обычаю левирата, вдова по истечению года после смерти мужа выходила замуж за одного из братьев покойного супруга или близкого родственника. Обычай левирата имел большое распространение у всех тюркоязычных народов, например у казахов под названием «аменгерство», у хакасов «халдых» - букв. остаток (аменгер и халдых - один из братьев мужа, обязанный жениться на вдове).
Многие исследователи подчеркивают в этой ситуации бесправное положение женщины, но следует отметить, что в существующей у кочевников системе семейно-родственных отношений для вдовы это был наиболее оптимальный выход из создавшегося положения. При левирате сохранялось материальное благополучие семьи умершего, и главное - дети росли в своем роду, пользовались защитой и покровительством родственников, родной дядя (а не кто-то чужой), заменивший им отца, обязан был относиться к ним как к собственным детям.
Выбор супруга решался собранием сородичей, женщине, заинтересованной в будущем своих детей, не оставалась ничего иного, как смириться со своей судьбой, так же, как и ее будущему мужу. «Эта жизнь не зависит от тебя, - объясняли халдыху, - она зависит от законов народа, и ты не сможешь быть выше их, потому что общество – это сила». Не имели значения ни разница в возрасте между вступающими в брак, ни их взаимные чувства и пожелания. Калым в таких случаях не платился, имуществом семьи до совершеннолетия детей распоряжался их приемный отец.
Как правило, по обычаю левирата выдавали за деверей еще не старых женщин, имеющих малолетних детей. «Вдова немолодых лет (свыше 35) по желанию может и не выходить замуж, если у нее есть сын и прочие дети, то все имущество мужа и дети остаются с ней».
Обычай левирата кыргызов имел свою эволюцию. Так, Эреже Токмакского чрезвычайного съезда биев от 15 мая 1893 года, обязывая женщину после смерти мужа выйти за одного из братьев умершего, предоставила женщине по ее предпочтению выбрать другого родственника или одноаульца.
При этом имущество и дети покойного остаются у его братьев, а новый муж вдовы должен одарить наследников. Если женщина выйдет помимо своего рода за чужого человека, то новый муж должен уплатить братьям умершего мужа - от одной лошади с халатом до 15 голов скота от верблюда. Если женщина убежала тайно и унесла часть имущества, то с нового мужу или с нее присуждалась выплата похищенного до тройной стоимости.
Обычай сорората – право вдовца жениться на младшей сестре или родственнице супруги, в отличии от левирата применялся не так часто, и как правило, по согласию сторон. И в случае сорората семейно-родственные группы стремились сохранить союз, прерванный смертью одного из супругов.
Другая форма расторжения брака – развод.
Развод в традиционном обществе был явлением крайне редким и имел неблагоприятные последствия, так как браком закреплялся не только союз двух лиц, но союз семейно-родственных групп и родов. Именно по этой причине, в отличии от норм шариата, нормы обычного права не допускали расторжение брака без видимых уважительных причин. В патернальной (доминирование мужчины) по своему характеру кыргызской семье, инициатива развода чаще всего исходила от мужа. Женщины инициативу развода проявляли крайне редко, так как положение разведенной женщины, лишившейся детей и имущества, вынужденной вернуться в родительский дом, было незавидным. Вне семьи и семейно-родственных отношений женщина просто не воспринималась социальным субъектом.
Некоторые нормы обычного права, регулирующие порядок расторжения брака, содержатся в Эреже Токмакского чрезвычайного съезда биев 1893 года. Анализ этих норм позволяет судить об определенном влиянии на институт брака и семьи у кыргызов установлений шариата.
Согласно Эреже, основаниями для развода со стороны мужа служат следующие причины:
1. Прелюбодеяние жены, которое должно быть доказано суду свидетелями или присягами двух сородичей со стороны истца. За доказанное прелюбодеяние жена или ее любовник приговариваются к штрафу от одного халата до девяти голов скота, начиная с лошади. По желанию мужа жена может быть прощена, в противном случае ей дается развод с лишением права на детей и имущество, и с обязательным возвратом части калыма.
2. Неуважение и непочтительность жены к мужу и его родственникам. При таком разводе муж должен предоставить жене лошадь для отъезда, она имеет право забрать с собой приданое, но ее родные обязаны вернуть калым.
3. Бесплодие жены. И в этом случае мужчина имеет право требовать возврат калыма, а женщина может рассчитывать на лошадь и часть приданого.
Муж имеет право, и не объясняя причин, в присутствии трех свидетелей отречься от жены посредством трехкратного «талака» («ты для меня не жена»), но в таком случае он лишается калыма, а жена отпускается с приданым.
Со стороны жены основаниями для развода являются:
1. Прелюбодеяние сто стороны мужа, доказанное свидетельством и присягой двух человек. При этом с мужа взыскивается штраф – один халат, или лошадь и халат.
2. Неспособность мужа к супружеской жизни (импотенция). Обе стороны взаимно возвращают приданое и калым.
3. «Дурное обращение», выразившееся в:
а) жестокости, нанесении побоев;
б) пренебрежении в пользу другой жены;
в) неспособности содержать жену.
Свой протест против такого обращения женщина выражала побегами из дома мужа. После первого побега женщина возвращается мужу и ему делают строгое внушение о лучшем обращении с женой. И после второго побега существует возможность возвращения жены, но за доказанное «дурное обращение» муж штрафуется в пользу общества на одну лошадь и халат или приговаривается к аресту до двух недель. И только после третьего побега суд биев разводит супругов, жене возвращают приданое, а мужу калым.
Несмотря на некоторое влияние шариата в регулировании брачно-семейных отношений, в целом содержание этих норм оставалось обычно-правовым. Так, развод посредством отречения (троекратный талак) по шариату является окончательным, если же супруги пожелают восстановить семью, жена должна выйти замуж за другого, и только после этого возвратиться к прежнему мужу. Кыргызы, как известно, это правило шариата не соблюдали.
В отношении прелюбодеяния кыргызское обычное право было не столь радикальным. Муж, уличивший жену в прелюбодеянии, имел право в наказание отрезать ей косу, посадить на кобылицу (лицом к хвосту лошади) и отправить к родственникам. Женщина с отрезанной косой уже не считалась за человека, ее позор был несмываемым до конца жизни. В последующем в Эреже заметна существенная гуманизация в отношении наказания за прелюбодеяние, которая объясняется влиянием имперского законодательства после принятия северными кыргызами подданства России, где вместо позорящих наказаний с виновных стали взыскивать калым и айып.
В обычном праве других кочевых народов прелюбодеяние однозначно каралось смертной казнью, такое наказание предусматривалось и Великой Ясой Чингиз-хана и законами казахского хана Тауке, где заметно существенное влияние ислама. По шариату прелюбодеяние относится к категории особо опасных преступлений – хадд. Коран предусматривает строгую и определенную меру наказания за это преступление: «Прелюбодея и прелюбодейку - побивайте каждого из них сотней ударов. Пусть не овладевает вами жалость к ним в религии Аллаха, если вы веруете в Аллаха и в последний день. И пусть присутствует при их наказании группа верующих».
И по нормам обычного права, и по шариату особая общественная опасность данного преступления обусловлена тем, что оно посягает на одну из основных охраняемых законом ценностей - продолжение рода, угрожая одновременно устоям морали и интересам семьи.
окончание следует.
Фото © Noriko Hayashi
Комментарии