Особенности социального института семьи у кыргызов и вытекающих из него институтов брака, родства, материнства и отцовства, социальной защиты детей и опеки обусловлены спецификой кочевого хозяйства и исторически сложившимися, многовековыми традициями и обычаями.
Именно брачно-семейные нормы являются наиболее устойчивым компонентом обычного права кыргызов, в той или иной степени сохранившиеся и в современную эпоху. Рассмотрение основных институтов брачно-семейного обычного права дают реальную возможность составить более полное представление о народе, его культурно-бытовом облике, социально-правовых отношениях и морально-этических ценностях.
К вопросу об эволюции кыргызской семьи вполне применимы общие закономерности развития семьи, реконструированные Л. Морганом. Основываясь на них, С.М. Абрамзон выделяет несколько эволюционных форм семейной организации кыргызов:
1. Большая патриархально-семейная община, возникшая в результате перехода от матриархата к патриархату (1200-700 лет до н.э.);
2. Малая (индивидуальная) семья, возникшая в результате частичного распада патриархально-семейной общины (середина I тыс. н.э.);
3. Семейно-родственная группа (бир атанын балдары, т.е. дети одного отца), представляющие собой группу семей-потомков общего предка, чаще всего в третьем, четвертом, пятом поколениях, связанных не только родством и свойством, но и общностью земельных пастбищ-угодий, хозяйственных интересов и совместной работы (вторая половина I тыс. н.э.). Инициаторами создания общин нового типа становятся сами семьи, которые группируются на основе близкого родства и хозяйственной целесообразности;
4. Аильная община, возникшая в результате приспособления семейно-родственных групп к новым общественно-экономическим отношениям и включающая в себя не только семейно-родственные группы, но и чужаков, основанная больше на территориальном принципе, нежели на родовом (вторая половина XIX- начало XX вв.).
По мнению С.М. Абрамзона, на всех этапах своего развития семейная организация у кыргызов претерпевала определенные изменения, но эти изменения происходили крайне медленно и не носили качественно радикального характера. Да и сам исследователь отмечает устойчивость патриархально-родовых связей, зиждившихся на кочевом скотоводческом хозяйстве.
Выделившаяся из большой патриархальной малая (индивидуальная) семья еще длительное время сохраняла родовые связи с родственными семьями, образуя семейно-родственные группы, и этот процесс был естественной необходимостью вследствие общеродового права собственности на пастбища и необходимости коллективных усилий для содержания скота, защиты и охраны территорий и имущества.
Прочность родственных уз у кыргызов сохранялась и в XX веке. Например, в 1927 году в Нарынском районе из общего количества 762 кочевых родственных групп только 25 % состояло из 2-5 семей, остальные группы состояли от 6-15 семей. В этот же период аналогичные процессы наблюдались и у казахов, большинство аильных групп насчитывало от 5 до 15 семей близких родственников.
Семейно-родственные группы входили в более крупные экзогамные образования, которые в литературе принято отождествлять с понятием “род”. Другими словами, они представляли собой «внутриродовые структуры — мелкие родственные подразделения, такие как хан-торель (кровные родственники) у тувинцев; толь (большая семья) у некоторых групп алтайцев и шорцев; ата-балалары (сыновья такого-то отца) у казахов; коше у каракалпаков; ара, аймак или тармык (родственное подразделение) у башкир и т.д.».
Несомненно, в каждом обществе институт семьи различается по своим задачам, устройству и социальной роли. Но вместе с тем для всех обществ характерно нечто общее и с этой точки зрения, семья - это универсальная социальная единица, важная структурообразующая часть любого общества. Универсальность семьи раскрывается в его социальных функциях, к наиважнейшим из которых относятся следующие:
Воспроизводство населения (или репродуктивная функция);
Социализация и воспитание. Именно в семье происходит первичная социализация, передача опыта и знаний родителями детям;
Забота и защита (психологическая и материально-бытовая функция);
Социальное самоопределение;
Регулирование сексуальных отношений.
Несмотря на универсальность этих функций, в кочевом обществе каждая из них имела еще и свое своеобразное специфическое содержание. Репродуктивная функция семьи для каждого кочевника имела наиважнейшее значение, особенно рождение детей мужского пола, продолжателей генеалогии и наследников собственности. Вспомним в связи с этим как горевал Жакып, что бог не дал ему сына:
«Да пусть хоть пропадом уйдут
Отары вместе с табуном!
Все, что нажил своим трудом,
Кому в наследство я отдам,
Когда умру, весь этот хлам?
А что твои богатства, власть,
Коль нет потомства за тобой,
Чтоб жизнью насладиться всласть?
К чему родился? Жил зачем,
Не смог я если на земле,
Оставить жить родную кровь?
Кому, зачем добро копить? -
Все больше горевал старик,-
Когда меня в последний путь
Придут родные проводить,
Никто, крича «мой Атаке!»
В слезах за мной не побежит.
Кто будет ловчих птиц моих
Ловить, поить, дрессировать.
А кто с копьем и айбалта
Кочевья будет защищать?».
Мы допустили такое лирическое отступление, чтобы наглядно продемонстрировать значение в каждой кыргызской семье отпрыска мужского пола - продолжателя и представителя фамилии и рода, наследника и защитника. Отсутствие сына становилось для семьи большой трагедией: «Бездетного человека называют безродным и занимающим более низкое место в социальной иерархической лестнице, нежели те, у кого есть дети».
В процессе первичной социализации детей, прежде всего, учили адаптироваться к окружающей среде. Общеизвестно, что дети кочевников приучались к верховой езде раньше, чем начинали ходить. Воспитание в семье основывалось на строжайших моральных принципах – честности, трудолюбии, бескорыстии, уважении к старшим, скромности и т.д.
Радлов В.В., путешествуя по Алтаю отмечал: «Честность и прямота свойственны им в такой степени, как ни одному из соседних народов. Ни одна юрта не запирается, ни в одной юрте нет сундука, скот пасется без всякого пастуха и всякого надзора, и при всем этом воровство у алтайцев – нечто неслыханное. Сам я многократно убеждался в их честности. Я оставил в одной юрте бумажник, набитый деньгами, и мне послали его вслед за сто верст», или: «Я часто и подолгу жил среди киргизов (казахов), и ни разу моему имуществу не был нанесен даже самый незначительный ущерб».
Забота и поддержка слабых, стариков и детей являлись нормой в каждой семье. Кыргызы, как и другие народы кочевого мира, с особым уважением и почтением относились к своим родителям. Обязанность заботиться о стариках, оказывать им должное уважение и соответствующее обеспечение расценивались как естественная обязанность детей. Функция социальной поддержки и безопасности не ограничивалась только рамками одной индивидуальной семьи, а выходила далеко за ее пределы и распространялась на всех сородичей.
Функция социального самоопределения кыргызской семьи выражалась в предоставлении определенного социального статуса членам семьи. Особое значение имела принадлежность к роду, племени. Каждый кочевник с детства обязан был знать генеалогию своего рода, в обязательном порядке всех своих предков до седьмого колена (жети ата). Любого незнакомого человека, могли спросить чей он сын и какого рода-племени, не сумевшего перечислить своих предков подвергали осмеянию и называли «кул» (раб).
Но вместе с тем, каждый член кочевого общества мог выделиться благодаря собственным заслугам и высоким личностным качествам, востребованным обществом – мудростью, храбростью, знанием обычаев и традиций, справедливостью, щедростью и т.д. Юноша мог называться мужчиной, только совершив какой-либо воинский или охотничий подвиг. Посредством обряда инициации (посвящения), юноша получал «эр аты» - настоящее мужское имя. Например, сын Эльтериш- кагана, Кюль-тегин получил «эр аты» в десять лет.
Следует особо отметить, что имущественное состояние не являлось главным критерием при характеристике социального статуса кочевника. Кыргызская пословица гласит: «Байлык – мурат эмес, жоктук уят эмес» (Богатство–не цель, бедность -не позор) или еще: дөөлот тоголок (богатство круглое - прикатится и укатится). Достаточно было одного джута (массовый падеж скота), чтобы вчерашние баи (богачи) превратились в кедеев (бедняков). В киргизском фольклоре о джуте и его тяжелых последствиях говорится: «Бай мактанса бир жуттук, эр мактанса бир октук» (Для разорения хвастливого бая достаточно одного джута, для уничтожения хвастливого батыра–одной пули). Кыргызов, имеющих высокий социальный статус, назывались джакшыларами (лучшими людьми), особое место среди «лучших» занимали манапы. Вместе с тем, как отмечал Абдырахманов И., «значительная часть манапов имела мало скота, а некоторые из них совсем его не имели», то есть они не были богатыми людьми – баями.
Функция кыргызской семьи в регулировании отношений между полами выражалась в строжайшем запрете не только инцеста, но близкородственных браков по отцовской линии вплоть до седьмого колена. Нормы обычного права строго запрещали добрачные половые отношения, супружеская измена как со стороны жены, так и со стороны мужа расценивалась как греховное и преступное поведение.
«В тюркском языке нет даже слов для выражения таких понятий, как «проститутка» и «незаконнорожденный». Слова, обозначающие эти понятия, взяты тюрками из персидского языка. Все это говорит в пользу того, что институт семьи у древних тюрков был прочным, а женщины - очень целомудренными и честными» - подчеркивал Садри Максуди Арсал.
Рассмотрим основные нормы обычного права, регулирующие брачно-семейные отношения:
Институт брака. Нормы обычного права кыргызов охватывают всю сферу семейной жизни, все многообразие отношений между мужем и женой, между родителями и детьми, между родственниками - близкими и дальними. Естественно, что жизненный цикл семьи, его начальная стадия начинается с заключения брака.
Нормы обычного права, регулирующие порядок заключения брака, совпадают у многих в прошлом кочевых народов-кыргызов, казахов, хакасов, каракалпаков, калмыков. Такие совпадения отмечены в изысканиях большинства исследователей – Дыренковой Н.П., Абрамзона С.М., Кислякова Н.А., Джумагулова А.Д. и др.
Господствующей формой брака у кочевых народов был экзогамный брак. Исследования Н.П. Дыренковой показали, что табуирование близкородственных браков у кыргызов ограничивается в разных родах до того или иного колена. «Так, у рода монолдор до сих пор сохраняется обычай брать жену не ближе седьмого колена. У рода черик разрешаются браки в четвертом колене, но раньше и у этого рода также существовал обычай брать жен не ближе седьмого колена». «Обычное право действительно допускало браки между потомками одного предка по мужской линии не ближе чем в седьмом поколении» - подчеркивал также Абрамзон С.М., именуя такую форму экзогамии «поколенной».
По нашим сведениям в и современный период этот запрет имеет свое реальное действие и запрещает близкородственные браки в большинстве кыргызских родов до седьмого колена. Запрет инцеста и происхождение экзогамии – закономерное явление в эволюции семейной организации большинства народов, у кочевых народов такие нормы брака существовали еще в древнетюркскую эпоху: «У нас нет четких сведений о семипоколенчатом запрете у собственно древних тюрков, однако исследования этнологов доказали, что данная норма привнесена в этнографическую современность именно с этого периода».
Между тем, у кыргызов нередко встречались кузенные браки по линии матери (браки между детьми сестер), а также кросс-кузенные браки (брак с дочерью брата матери или брак с дочерью сестры отца). На юге Кыргызстана встречались и ортокузенные браки (с дочерью брата отца), что, по мнению Абрамзона С.М., произошло под влиянием ислама.
Бутанаев В.Я. считает, что распространение кузенных браков связан с обычаем авункулата. По его исследованиям у хакасов существовало два вида кузенных браков: с дочерью или сыном брата матери – «тайылыг-чеенилиг», и с дочерью или сыном сестры матери «пөлө алысханы», что аналогично нормам брака у кыргызов.
Обычное право поощряло дуально-родовой брак под названием «сөөк жаңыртуу» - обновление сөөка. В целом «сөөк» - это семейно-родственная группа, породнившаяся через брак своих детей (например, «куда-сөөк»). Суть данного обычая заключалась в том, что однажды заключив брак между представителями патронимий, поощрялось заключение брака между этими же группами в следующих поколениях детей, что и означало обновление сөөка.
Брак у кыргызов - это исторически обусловленная, санкционированная и регулируемая нормами обычного права форма отношений между полами, между мужчиной и женщиной, устанавливающая их права и обязанности по отношению друг к другу и к детям, своему потомству. Иными словами, брак - это традиционное средство формирования семьи и общественного контроля за ней, одно из орудий, путей, способов самосохранения и саморегулирования общества.
Формы брака. По кыргызскому обычному праву известны следующие формы брака:
брак по сговору «жакшылап алышуу» (обмен по-хорошему) – брак чести;
брак посредством похищения;
левиратный и сороратный брак;
полигамный брак.
Брак по сговору «жакшылап алышуу» (обмен по-хорошему) заключался поэтапно. Нурбеков К. выделяет следующие этапы заключения брака у кыргызов: первый этап – сватовство (куда түшүү), второй этап - уплата выкупа за невесту (калың), третий этап – бракосочетание (нике кыю).
Основываясь на некоторых исследованиях по этому вопросу и на собственных наблюдениях, дополним вышеуказанные этапы. На первом этапе помимо сватовства, происходила помолвка между женихом и невестой - сөйкө салуу (одевание серег), аналогичное обмену колец у европейских народов, после уплаты выкупа невесту торжественно увозили из родительского дома, третий этап наряду с венчанием сопровождался свадебной церемонией (той).
Сватовство представляло собой знакомство и соглашение между представителями жениха и невесты о размерах калыма и приданого, о сроках свадьбы. Достигнутый консенсус между будущими сватами закреплялся взаимным «баталашуу» (благословением), выражавшееся в удовлетворении результатами сговора. Затем девушке одевались серьги и ее называли «сыргалуу кыз» (девушка с серьгами), что являлось признаком ее засватанности.
Обряд сватовства сопровождался дарообменом, способствовавшим скреплению союза и установлению доброжелательных отношений между роднившимися. Кыргызы к браку своих детей относились с исключительной ответственностью. Как правило, сватовству предшествовал сбор информации о родовой группе, к которой принадлежала девушка, ведь посредством брака создавались новые родственные отношения (куда сөөк).
Значение имели как физические и нравственные качества самой девушки, так и ее родителей, особенно матери, не зря кыргызская пословица гласит - «эшигин көрүп төрүнө өт, энесин көрүп кызын ал» (по двери определяй төр (почетное место в юрте, в доме), а по матери – дочь). «Отказ от сватовства считался тяжким оскорблением для стороны жениха и служил часто причиной длительной групповой вражды».
Институт калыма. Калым (калың), как явление, широко распространенное у многих народов, часто воспринимается как «огромное общественное зло», ставящее женщину в один ряд с другими видами частной собственности, которые можно купить и продать.
Между тем существование калыма и в наши дни, как одного из обязательных условий заключения брака, заставляет задуматься о его назначении и сущности. Природа калыма не изучена до конца. Одни полагают, что калым - возмещение расходов по воспитанию девушки. По мнению других, калым служит объективным мерилом положительных качеств невесты. Нельзя здесь не вспомнить положение Ф. Энгельса о том, что при калымном браке получает оценку не только женщина, но и мужчина - не по своим личным качествам, а по-своему имуществу.
Третьи считают калым общим имуществом супругов. Нередко калым рассматривается как компенсация за потерю работоспособного члена семьи. На наш взгляд, калым прежде всего следует рассматривать как знак уважения к невесте и ее родне и с другой стороны калым являлся не выкупом, а возмещением расходов на ее приданое. При этом небезынтересно отметить, что в собирании калыма принимали участие все члены родовой группы жениха (установленная обычаем форма родовой взаимопомощи).
Калым уплачивался родовой группе, к которой принадлежала невеста, которые также в свою очередь, коллективными усилиями, обязаны были собрать приданое. Таким образом, коллективное собирание калыма и приданого, служили еще одним звеном в укреплении родовых связей и родовой солидарности.
Размер калыма зависел от благосостояния родственников жениха. В старые времена калым выплачивался скотом, в состав калыма могли входить и другие ценные вещи, например, слитки серебра, меха, ткани и т.п.
Упоминаемое Бутанаевым В.Я. сведения о том, что тянь-шаньские кыргызы, так же, как и хакасы, калым платили в количестве девяти голов скота, называемых «тогуз» - девять, не вполне соответствует действительности.
По нашим сведениям «тогуз» входил в состав калыма как «мүчө» - подарок, состоял из девяти голов крупного скота, во главе с лошадью («ат баштаган тогуз» - девятка, возглавляемая конем) и предназначался близким родственникам невесты со стороны отца (братьям, дядьям). «Мүчө» мог состоять из нескольких девяток, в зависимости от имущественных возможностей родственников жениха. Родственники невесты, получившие «мүчө», обязаны были внести свою лепту в наделении ее приданым. Сам же размер калыма состоял из четного количества крупного скота, подтверждаемого кыргызской поговоркой: «Сексен жылкы, сегиз төө - септүү кыздын калыңы» (калым за невесту с приданым - восемьдесят лошадей и восемь верблюдов).
Небезынтересно заметить, что кыргызы при рождении дочери на вопрос «кто родился», отвечали «кырк жылкы» (40 кобылиц). Обычное право не ограничивало максимального количества скота, оно определялось по усмотрению сторон. В эпосе «Манас» Джакып и его народ уплатили за Каныкей калым в размере трехсот тысяч голов скота четырех видов: овец, быков, лошадей, верблюдов. Ч. Валиханов о размере калыма накануне вхождения в состав России сообщал: «Калым у богачей безграничен: 100 лошадей, 20 рабов, 10 беркутов и 10 ружей. Простой же народ продает дочерей по умеренной цене: 20 или 30 голов скота.
«Размер калыма у киргизов не определен и зависит от договора. Так, Шабдан Джантаев уплатил за племянника калым пять тысяч рублей и 400 лошадей. У киргизов среднего состояния и особенно не принадлежащих к белой кости, т.е. манапам, и носящих название «букара», платится от 50 до 100 штук разного скота, менее состоятельные платят от 30 до 50 голов, бедные от 5 до 10 штук» - писал в своем рапорте токмакский уездный начальник А. Талызин в 1891 году.
продолжение следует.
Фото Максима Шубовича, ©AP
Комментарии