Один из лучших бизнес-тренеров Нью-Йорка последнего времени Саймон Сенека заявил: «Чего в мире действительно не хватает, так это не женщин-лидеров, а, скорее, лидеров способных руководить как женщины». Таким образом, лидерство имеет гендерные маркеры и дифференцируется как женское и мужское. Признано, что одно из моделей управления в бизнесе, например, придающей уникальность компании, может стать лидерство женщин.
До конца 20 столетия проблема лидерства изучалась как гендерно не дифференцированная, поскольку лидерская роль рассматривалась априори как сугубо примардиалистски мужская.
Напомним, что лидерство, понимается как качество, модель поведения, обеспечивающая передовые позиции. Модель, в свою очередь, представляет собой совокупность представлений и верований. Отсюда вопрос: где и кем эти модели рождаются и формируются? Очевидно, что в нашей традиционной и патриархатной культуре модели лидерства, в том числе, женского, подвержены сильному влиянию социокультурных норм, паттернов.
Женщина-лидер автоматически рассматривается фактором в общественной, политической, экономической жизни, привносящей новую модель управления, обеспечивающую как выживание, так и процветание. Потому от женщин-лидеров ждут скорых реформ, новаций, к ним предъявляются завышенные ожидания от результатов деятельности. Примером может служить недавняя «обструкция» депутата ЖК КР, устроенная женщине министру на предмет того, каких серьезных результатов добилось министерство за 3 месяца пребывания ее на этом посту.
Безусловно, лидерство, как система управления, должно, кроме всего прочего, стимулировать инновационное поведение сотрудников, которое, в свою очередь, обеспечивает постоянное рождение и использование нового знания на всех уровнях.
В КР пока формируется ролевая модель женщины-лидера, создается новое понимание стиля политического лидерства и политического общения. К сожалению, инновационное поведение женщины-лидера входит в противоречие с принципами построения большинства институтов\организаций. Поэтому ее присутствие в политических структурах и институтах рассматривается как точечное и как инкрустация властных структур в условиях легальных требований к наличию и количеству женщин в институтах власти.
Более того, партии сегодня освоили технологии «выдавливания» женщин из партийных списков. Так, если на входе в ЖК, в 2016 г., в составе депутатов было 26% женщин, то теперь уровень представительства составил 17%.
Последние выборы местного уровня этого года также демонстрируют негативные тенденции в политическом лидерстве женщин. Если ранее, в 2013 г. на местном уровне было 12-13 % женщин в местных кенешах, то теперь их только 10% среди депутатов местных кенешей. Если ранее по стране насчитывалось 70 айыл окмоту, в которых не было женщин вообще, то теперь таких айыл окмоту – 80.
Важно подчеркнуть, что структурных условий для взращивания женщин-лидеров в КР не существует. Партии, получившие карт-бланш на формирование и функционирование власти в стране, согласно Конституции, не имеют структур по мобилизации и обучению женщин-лидеров. Тем не менее, оценка последнего проекта ПРООН показала, что среди женщин, прошедших обучение лидерским навыкам в рамках указанного проекта, более 20% участвовали в выборах депутатов местных кенешей.
Становлению женского политического лидерства в КР препятствуют:
- особенности политической социализации (общество предписывает различные роли женщинам и мужчинам, разное отношение к активной деятельности)
- социальная структура общества (неравномерность в распределении ресурсов, которые женщины и мужчины могут использовать в политике)
- специфика стадий жизни мужчин и женщин (женщины приходят в политику позже, отдавая репродуктивный налог).
Следует признать, что на сегодня в КР именно гражданский активизм, НПО сектор является кузницей женщин - политических лидеров. Хотя в соответствии с законодательством и существующими управленческими практиками именно политические партии и ОМСУ являются плацдармом для входа и продвижения работников на уровни принятия политических решений. Однако внутри этих институтов пока нет нормативно закрепленных механизмов обеспечения, которые содействовали бы продвижению гендерного равенства. Государство использует принудительный механизм по отношению к политическим партиям, возлагая на них ответственность за гендерный баланс в выборных органах, но систематической работы по развитию организационной гендерной культуры в ОМСУ, партиях, профсоюзах и других организациях не осуществляется.
Государственный контроль (включающий как надзор, так и мониторинг) за исполнением норм закона в сфере установления гендерного баланса в принятии политических решений должен осуществляться такими государственными органами Кыргызской Республики, как Жогорку Кенеш, Правительство, Государственная кадровая служба, Генеральная прокуратура. Однако фактически такой контроль осуществляется не в полной мере и не на постоянной основе. Слабость контроля над исполнением законов приводит к случаям, когда даже сам законодательный орган не соблюдает нормы о специальных мерах продвижения гендерного равенства при внесении и утверждении кандидатур в государственные органы.
Традиционно женское политическое лидерство понимается и реализуется в виде подготовки женщин на курсах лидерства, которые проводятся преимущественно гражданским обществом. Однако корреляции между прохождением женщинами лидерского обучения и реальным их включением и продвижением в политической сфере не наблюдается. Таким образом, механизмы, установленные самим государством для расширения равного доступа к принятию решений, не работают, из-за слабости контроля над ними, что в свою очередь отражает общую тенденцию исключения гендерных вопросов из числа актуальных и важных проблем.
Важным представляется для поддержки женского лидерства формирование и трансляция СМИ образов женщин-лидеров. Более 60 процентов объема сообщений в средствах массовой информации уделяется мужчинам. Женской тематике отдают последние страницы газет, часто информация на женские темы не сопровождается фотографиями. СМИ чаще показывают женщин в сфере шоу-бизнеса или кулинарных рецептов, а не при обсуждении политических, экономических и даже общественных проблем. В связи с этим уполномоченным органом разработана информационная стратегия, которая через аудио- и видеоролики, документальные фильмы и газетные публикации покажет женщин, активно участвующих в общественно-политической жизни.
Важным этапом расширения политического участия женщин в государственных органах на уровне принятия решений стало принятие в 2008 году новой редакции Закона «О государственных гарантиях равных прав и равных возможностей для мужчин и женщин». Были определены конкретные механизмы по обеспечению гендерного равноправия на уровнях принятия решений в законодательной, исполнительной и судебной ветвях власти.
Значительным завоеванием в укреплении политического участия женщин стало введение в 2007 году в электоральное законодательство императивного квотирования для недопредставленных групп населения по партийным спискам, формирующим парламент страны. Принцип квотирования устанавливает, что представленность лиц одного пола не должна превышать 70 процентов, при этом разница очередности в списках кандидатов не должна превышать трех позиций. Это кардинально повлияло на то, что после полностью мужского состава Жогорку Кенеша Кыргызской Республики, избранного в 2005 г. по мажоритарному принципу, в парламент по партийным спискам прошли женщины, представители этнических групп, молодежь.
Cуществующий механизм квотирования, как на национальном, так и на местном уровне выборов депутатов нуждается в совершенствовании, поскольку не гарантирует сохранение за женщинами депутатских мандатов после выборов. Продвижение женщин тесно связано и с наличием гендерно-сбалансированного кадрового резерва. Национальный и ведомственные резервы кадров в реальности не функционируют и не являются фактически формальными «лифтами» для карьеры государственных служащих.
На 2016 г. женщины занимают 25.4% политических и специальных должностей во властных структурах.
Национальной стратегией КР по достижению гендерного равенства до 2020 г. государство приняло обязательство по созданию благоприятной среды для развития женского политического лидерства в Кыргызской Республике. Ожидаются следующие изменения: запущен и функционирует механизм социального заказа на поддержку женского политического активизма на всех уровнях и повышение потенциала женщин-лидеров, в том числе на государственной и муниципальной службе.
Изменения на уровне представительства будут базироваться на принятии ряда специальных (аффирмативных) мер по продвижению женщин. Зоной особого государственного внимания станут женщины-лидеры из сельских регионов, а также молодые женщины, женщины — представители групп ЛОВЗ и этнических меньшинств. В конечном итоге предпринятые меры окажут воздействие на гендеризацию практик деятельности госорганов по поддержке женского политического лидерства.
В сфере публичных коммуникаций благоприятная среда развития женского политического лидерства будет сформирована через продвижение гендерно-чувствительной информационной политики в традиционных и новых медиа, а также будет сформирован диалог государства и институтов гражданского общества, включая политические партии по вопросам поддержки и продвижения женского политического лидерства.
Сегодня очевидно, что лидерство всегда личностно, поскольку лидер обладает знанием преобразования. Лидерство определяет наличие последователей. Сказанное означает, что в КР крайний дефицит женщин-лидеров!
Таким образом, в настоящее время женское лидерство от идеи до системы управления требует разработки инструментария от философии управления до систем стимулирования женщин к лидерству.
Автор: Анара Ниязова
Председатель директората ОО «Инновационное решение»
завкафедрой гражданского права и процесса КРСУ
Комментарии