Темы экстремизма и терроризма в СМИ очень востребованы аудиторией. О чем и как пишут журналисты на эти темы? В основном, пресс-релизы, реже - описания уголовных дел, интервью с участниками судебных процессов, репортажи из зала суда, еще реже — аналитика.
Некоторые отмечают недостаток материалов на эти темы. В чем причины?
Журналисты боятся браться за сложные темы, требующие глубокого понимания юридических терминов. Нагнетание страха перед терроризмом влияет на отношение СМИ к освещению этой проблематики. Есть опасения, что материал может вызвать недовольство со стороны правоохранительных органов, которое приведет к давлению на авторов и редакцию. Например, когда блокируют весь сайт, а не страницу с определенным материалом. Другое опасение касается возможного физического воздействия, но не уточняется с какой стороны: правоохранительных органов или тех, о ком материал - подозреваемых, подсудимых. В беседах журналисты говорят: «Мы просто боимся».
Меня иногда спрашивают: «А ты не боишься писать об этом?». Ну, опасения всегда есть, поэтому для меня обязательны доступ почти ко всем документам уголовного дела, посещение судов, экспертные мнения правозащитников. Тексты должны быть максимально нейтральными, но можно добавить элементы репортажа — описание увиденного, например, на судебном процессе: как выглядит подсудимый, как оборудован зал, ведь не у всех есть возможность попасть на процесс.
В материале все должно основываться на документах или аудиозаписях. Надо делать упор на нарушения со стороны государства в отношении гражданина. Никакой оценки - виновен во вменяемом преступлении человек или нет, это решит суд. Была свидетелем, когда журналист во время интервью с родителями подсудимого спрашивал: «А все-таки, ваш сын виновен или нет?». Журналист пытался выяснить для себя, какой внутренней позиции ему стоит придерживаться, а это неминуемо отразится на содержании материала.
Есть еще одно опасение, что материал может быть отнесен к категории информации, которая оправдывает или пропагандирует экстремизм и терроризм. И уже правозащитники говорят о необходимости осторожного освещения этой темы, но это не касается пресс-релизов - речь идет об описании процессов, интервью на религиозные темы и т.д.
По обзору онлайн-ресурсов очевидно, что большая часть текстов основана на официальных (обвинительных) пресс-релизах правоохранительных органов - МВД и ГКНБ. Это проще всего: редакции прислали готовый текст об очередном задержании или обыске, она опубликовала, дело сделано. Таким образом, вся ответственность как бы перекладывается на силовиков. И в то же время публикация их сообщений только укрепляет отношения между силовиками и редакциями. У журналистов не возникает желания глубже вникнуть в суть полученной информации, а главное - хотя бы немного усомниться в ней. Тема не раскрывается, нет работы по поиску мнений других сторон — семьи задержанного/подозреваемого, его адвоката, правозащитников.
Есть СМИ, которое осознанно избегают этих тем. Например, один редактор так и сказал, что после одной публикации их вызывали в ГКНБ, провели беседу и с тех пор редакция полностью отказалась от материалов на эту тему, даже от криминальной хроники.
Журналистов, специализирующихся на тематике экстремизма и терроризма, не так и много - несколько человек на всю страну. Когда я спросила одного коллегу, почему он не пишет на эти темы, он возмущенно сказал, что его не информируют силовики. То есть силовики «дружат» с проверенными, нужными журналистами и всю интересную информацию отдают им напрямую, так как они уверены, в каком ракурсе выйдет материал. Опрошенный мною журналист готов писать на эти темы, но не знает, как получить доступ к материалам. Я всегда рекомендую журналистам обращаться к адвокатам и правозащитникам. У них есть все данные, они могут подсказать некоторые моменты, касающиеся нарушений прав, сообщить даты судебных слушаний. Рекомендация адвокатам — помогайте журналистам с предоставлением документов по делам.
Еще одной из причин недостаточного внимания СМИ являются затяжные судебные процессы, отбивающие у журналистов желание их посещать. Многочасовые ожидания в суде - это просто потеря времени, которое корреспонденты (особенно из ТВ и радио) могли бы использовать с большей пользой для себя в плане поиска другой темы и получения гонораров, ведь у них ежедневный план по количеству материалов. Кто из нашей прессы постоянно освещал судебный процесс по делу бывшего имама Кара-Суйской мечети Рашота Камалова? Некоторые приходили на пару процессов, потом говорили, что подождут приговора и в конце ограничились одной новостной заметкой. Было сложно выдержать более 20 процессов в суде первой инстанции, к тому же надо было находить ресурсы для поездок в Кара-Суу, а редакции это не особо поддерживают.
Если журналист не присутствовал на процессе и не слышал оглашение приговора, ему бывает сложно точно оформить материал, а адвокаты просят журналиста подождать, пока выйдет печатная версия приговора, на это уходит еще несколько дней, и поэтому теряется новостная актуальность темы. И даже при такой ситуации у нас не все приговоры судов можно найти в открытом доступе.
Другой вопрос - нужно ли согласие подсудимого на освещение его процесса? Я считаю, что желательно получить это согласие в письменном виде, сделать это можно через адвоката. Если процесс общественно значимый, то не обязательно. Есть люди, которые не хотят, чтобы их имена фигурировали в СМИ. Иногда бывает, адвокатам удается переубедить своих подзащитных, объяснить, что о нарушениях узнает много людей и это будет ему на пользу. Но если такого не происходит и процесс не общественно значимый, я придерживаюсь правила: если человек не желает освещения его дела, то я не выпускаю материал. В некоторых случаях ограничиваюсь указанием инициалов и описываю суть дела для общей картины о системных нарушениях.
Насколько адвокаты и правозащитники тесно сотрудничают со СМИ? Практика показывает, что не так активно, как могли бы. В своей ежедневной суете и сильной занятости адвокаты забывают об этом факторе – возможности СМИ влиять на общественное мнение. Вспоминают только, когда дело совсем сложное и нужен инструмент воздействия на правосудие и тогда звонят журналистам.
Часто адвокаты говорят много и долго, листая документы в объемной папке, журналист мало что понимает, но продолжает делать запись на камеру или диктофон. Потом в готовый сюжет попадает 20-40 секунд цитат адвоката, и все равно в целом сюжет не ясен, детали скрыты. Бывает наоборот: из других адвокатов слова не вытянешь, приходится задавать вопрос за вопросом, потом еще перезванивать для уточнения, ведь в таких материалах важна каждая деталь, каждый термин. Рекомендация адвокатам - при работе с журналистами говорите кратко, по существу, делайте упор на нарушения, показывайте только важные документы (приговоры, ходатайства, постановления).
Некоторые правозащитники изначально общаются со СМИ в дозированном количестве, только тогда, когда им это нужно, выплескивая очередную порцию информации через журналистов, и в том виде, каком им нужно. А потом искренне удивляются и негодуют на журналистов, почему они опросил еще и других участников процесса, а не ограничились лишь его мнением.
Никто не отменял требования редакций о соблюдении международных норм объективности, беспристрастности и использования нескольких источников. Один журналист рассказывал, как некий адвокат настойчиво звонил ему, при встрече предоставил кипу документов, подчеркнул основные моменты нарушения прав своего клиента. А потом в суде стороны примирились и для адвоката и его клиента необходимость в публикации отпала. Журналист сказал, что почувствовал себя использованным, ведь он потратил время и ресурсы на подготовку материала, который в итоге не вышел.
Общеизвестно, что в материале должны быть представлены разные точки зрения. Испытывая дефицит в экспертах по этой теме (особенно в Оше в сравнении с Бишкеком), авторы могут обратиться за комментарием к малосведущему человеку. Он не знаком с деталями дела, но имеет мнение по теме экстремизма и терроризма. Журналист спокойно вставляет его мнение в материал, утешая себя тем, что он представил разные позиции, не вдаваясь, насколько мнение «эксперта» соответствует теме, и в итоге материал проигрывает в качестве. Журналистам меньше верят, обвиняют их в нежелании освещать эти темы.
Есть еще и проблема с гражданскими активистами, которые опасаются давать комментарии журналистам. Они много говорят на круглых столах и заседаниях про защиту прав, а когда подходит журналист и включает микрофон, сразу спешат отказаться от интервью.
Не все журналисты знают, как себя вести в здании суда, если он из ТВ, к кому обращаться за разрешением съемки, не знают, что можно находиться в зале в качестве публики и иметь при себе блокнот и ручку. Когда журналист в суд приходит по приглашению одной стороны, а второй это не нравится, она выступает против освещения. Адвокатам желательно разъяснять журналистам правила посещения судов. Это не отнимет у них много времени, а журналистам придаст уверенности.
Наболевшая проблема - финансовая поддержка журналистов. Можно отметить и нехватку проектов, направленных на повышение профессионального потенциала журналистов. Если проект касается проведения журналистского расследования, то донор требует фактов, обличающих высокопоставленных чиновников в коррупции. А чтобы писать о системных нарушениях, им это малоинтересно.
Было бы хорошо, если адвокаты и правозащитники разъясняли бы журналистам понятия «экстремизма» и «терроризма», особенности соответствующих законов, делились информацией, на каких сайтах можно найти список запрещенных материалов, постоянно напоминали о соблюдении этики и оъективности. Ведь цель у всех одна - содействие соблюдению прав граждан, обеспечение безопасности и стабильности в стране.
Адвокаты и журналисты нуждаются друг в друге, поэтому нужно усиливать сотрудничество, а адвокатам еще и проявлять инициативу и помогать журналистам - ведь они не юристы, и без компетентной помощи им будет трудно готовить качественные материалы.
Сахира Назарова, судебный журналист.
Комментарии